Стопроцентная блондинка - Страница 49

Но Маша вовсе не шутила. Она смотрела на Илью ледяным взглядом. Здоровякин не знал о вещдоках – три рубашки, испачканные губной помадой, два длинных волоса, обнаруженные на брюках и пиджаке. Иначе Илья гораздо серьезнее воспринял бы Машины претензии.

– Не помню, – вздохнул Здоровякин.

– Ты вчера стоял с ней на проспекте Мира, а Люся ехала домой на троллейбусе. И все время, пока ты с девицей оставался в пределах видимости, вы очень мило общались.

– Люся, часом, шею себе не свернула? – фальшиво гоготнул Здоровякин. Его очень беспокоила серьезность Маши.

– Не увиливай, пожалуйста.

– Не удивлюсь, если она носит с собой полевой бинокль. При таком-то таланте следопыта!

– Хватит веселиться!

– Ну я не помню, не помню, с кем стоял на проспекте Мира!

Здоровякин глубоко задумался. Вчера у него выдался на редкость заполошный день. Кого же он встретил на проспекте Мира? Тут Илья хлопнул себя ладонью по лбу. Странно, что не убил – ладонь у него весила тонну.

– Вспомнил! – радостно объявил он. – Да это ж была Соня!

– Орешкина?! – ужаснулась Мария.

– Точно, Соня Орешкина! И я с ней вовсе не стоял, а только поздоровался! Ну и перекинулись парой слов…

Под прокурорским взглядом жены Здоровякин начал съеживаться. Он целеустремленно уменьшался, как сдуваемый воздушный шарик, и вот его уже можно было брать пинцетом и класть в спичечный коробок.

– Да я с ней и пяти минут не говорил! Ну от силы десять! – оправдывался Здоровякин.

У Маши на глазах почему-то выступили слезы. Она шмыгнула носом и ринулась вон из комнаты, предоставив мужу возможность самостоятельно оценить серьезность проступка.

Илья пожал плечами. Ситуация казалась ему нелепой. Подумаешь, каких-то пятнадцать минут проболтал с Сонечкой! И что? У него был тяжелый день, а беззаботный треп с милой голубоглазой девушкой приятно его расслабил. Она спросила о детях – не мог же он не ответить? Сообщение, что у Здоровякина родился еще один сын, вызвало новый град вопросов. Женщины это умеют – вовлекать в конструктивный диалог. Через полчаса у Здоровякина уже отваливались уши, а Соня все говорила и говорила. Потом Илья приноровился думать о делах под сладкое Сонино щебетанье. В общем, час пролетел совершенно незаметно. И все равно, Илья не давал никакого повода подозревать его в чем-то криминальном. Софья Орешкина так мало для него значила! Ведь он даже забыл о встрече с ней через несколько мгновений после прощания…

…– О чем задумался, детинушка? – подтолкнул майора полковник Алимов. – Посторонись, весь коридор занял, пройти не даешь.

Здоровякин встрепенулся, повел богатырскими плечами, освобождаясь из плена невеселых мыслей, и направился в кабинет.

– Сводку за январь подготовили? – ненавязчиво поинтересовался Зуфар Алимович.

Здоровякин обернулся.

– Так точно! – отрапортовал он.

– Ну молодцы, что сказать, – удивился полковник. Он вообще-то не рассчитывал на положительный ответ. – Хвалю. Слушай, Илюша, ты вот четырехкомнатную квартиру получил?

– Ой, Зуфаралимыч, как я вам благодарен…

– Нет, постой! А новоселье ты и не обмыл!

– Точно… Виноват, исправлюсь.

– Нехорошо, нехорошо, – пошевелил усами Алимович.

– А давайте прямо сегодня соберемся – и ко мне! – воскликнул майор. – Сейчас я Маше позвоню! О’кей?

– Как скажешь… Если удобно… Новоселье – дело святое. Сегодня так сегодня. Сегодня у нас не такой завал, как вчера, могли бы и выбраться… Если приглашаешь…

Здоровякин воспрянул духом. Он представил, как обрадуется Маша сюрпризу – вечером к ней завалятся гости в количестве пяти… восьми, девяти… одиннадцати человек! Это наверняка отвлечет ее от глупостей, которыми она забивает себе голову!

Трубку взяла Люся.

– Ой, здрасте, Илья Кузьмич! Как у вас дела? Марь Анатольевна гуляет с пупсиком. Рекс все еще не нашелся.

– Людмила, – строго сказал Здоровякин, – говори мне честно: если в восемь вечера я приду с друзьями, вы успеете подготовиться?

– В смысле – стол накрыть, то-се?

– Именно.

– Да какой вопрос, Илья Кузьмич! Все сделаем, это не проблема. На сколько человек?

– Со мной – двенадцать.

– Ой, да запросто!

– Ладно. Начинайте шуршать…

Здоровякин воодушевленно потер ладони и набрал номер Валдаева:

– В восемь у меня. Отмечаем новоселье.

– Опомнился, – оторопел Валдаев. – Ты когда переехал-то? Ты бы еще вспомнил, как стал мужчиной. Может, заодно и утрату твоей невинности отпразднуем?

– Отвали, скотина!

– Но в принципе ты прав. Лучше поздно, чем никогда. К восьми подъеду.

Едва Маша протиснулась с коляской в дверь, Люся примчалась в прихожую с трагическим сообщением:

– Мне позвонила мама, ей плохо! Вы меня отпустите прямо сейчас?

– Конечно! Что-то серьезное? – встревожилась Маша.

– Не знаю, вызвала врача на всякий случай. Только я ужин не успела приготовить.

– Ладно. Постой!

Маша порылась в кармане и достала несколько купюр.

– Возьми. Вдруг лекарства понадобятся. И звони, если что…

– Ну, побегу? Вы справитесь без меня?

– Справлюсь, – вздохнула Маша. – А что делать? Ну надо же, и именно сегодня не работает лифт!

Она представила, как через два часа ей снова придется кутать в пеленки Стасика и с коляской ехать в садик за пацанами. А если уложить малыша спать и быстро смотаться в детсад налегке? Нет, нет, нет! Вдруг он проснется и начнет орать в пустой квартире – крошечный, красненький. Он не поймет, почему к нему никто не подходит…

В шесть вечера Мария, отдуваясь, вновь тащила коляску вверх по ступенькам, проклиная мифические существа, ответственные за исправную работу лифта. Правда, теперь ей помогали Леша и Антоша. Замыкал шествие снежный человек по имени Эдик – он был с ног до головы облеплен снегом, а на ресницах у него таяли снежинки.