Стопроцентная блондинка - Страница 24

В этот бедлам и пыталась заманить Мария бедную, ничего не подозревающую мэри поппинс. Но в агентствах улавливали некий подвох и поэтому тянули с ответом.

– Так сколько у вас детей? – уточнили в агентстве «Пеппи Длинный Чулок».

– У меня лялечка, – честно ответила Мария. (У нее и вправду был младенец.)

– Ах, ну, тогда гувернантка вам ни к чему! Вам нужна круглосуточная няня с медицинским образованием.

– Упс, – вздохнула Маша. – Круглосуточная… Это, конечно, здорово. Но одновременно нам нужна и гувернантка. Для старших братьев.

– Вот я и спрашиваю – сколько детей. А вы…

– Трое, – осторожно выдохнула Мария.

– Значит, малыш и еще два ребенка постарше. Правильно?

– Нет, – убито призналась Маша. – Малыш и еще три ребенка постарше. Плюс очаровательный песик, мечтающий о круглосуточных прогулках. И в придачу – обезумевшая мамаша с нервным тиком и спонтанным заиканием.

В этом месте диалог обычно надолго прерывался. Затем на другом конце провода говорили: «Боюсь, мы не сумеем вам помочь». Вот и сейчас…

– Ой, я даже не знаю, – сказала сотрудница агентства. – Попытаюсь, конечно, кого-нибудь найти…

– Я догадываюсь, что искать придется человека с задатками камикадзе. Но пожалуйста, не отказывайте мне, – попросила Маша. – У меня голова кругом!

– Да-да, я понимаю…

Раиса Андреевна принесла из спальни проснувшегося ребенка. За ней, поскуливая, бежал Рекс. Он страстно желал лизнуть в нос или щечку толстенькое розовое существо, но ему почему-то не давали. За Рексом с грохотом несся Эдик – на нем была простыня, сабля и новогодний блестящий парик. Эдик тоже мечтал потискать братика, использовать его в качестве игрового инвентаря, но его желания также игнорировались. За Эдиком ползли по-пластунски Леша и Антоша, попутно награждая друг друга тумаками. Они переходили воображаемую линию фронта. Над ними кружилась Раиса Андреевна (американский стратегический бомбардировщик), отягощенная Стасиком (крылатой ракетой). Леша и Антоша мечтали захватить ракету и разобраться в ее микросхемах.

Едва свекровь переложила Стасика на руки Маше, тот повернул голову, раскрыл рот и стал хватать маманю за халат в районе груди.

– Ну вот, – умилилась Раиса Андреевна, – ребеночек проголодался! Наша крохотулечка хочет есть! А мамаше до этого и дела нет! Ей бы только по телефону болтать с утра до вечера!

Маша нежно улыбнулась свекрови («…тридцать семь, тридцать восемь, тридцать девять, сорок…») и взялась кормить крохотулечку.

Собираясь в дорогу, Настя размышляла. Превратности фортуны давали обильную пищу для раздумий.

Итак, она едет за город и станет прислугой в доме художника. Да, за последние три месяца ее самолюбие подверглось череде сокрушительных ударов. Идея поработать экономкой – логичное продолжение массированной атаки. Странно, что умная и чуткая Маша этого не поняла.

Настина самооценка и так была заколочена в землю кувалдой. Теперь, согласившись на авантюру, Настя будто бы расписалась в отсутствии у нее других способностей, кроме умения вкусно готовить и создавать мужчине уютные условия существования.

Что ж, кто виноват? За два месяца упорных поисков она так и не нашла ничего лучшего.

Но вовсе не безработица заставила Настю принять Машино предложение. Ее манила личность Андрея Атаманова. Она вспоминала картины, увиденные в «Фонтенуа», и думала о том, что впервые ей выпал шанс познакомиться с живописцем, чьи работы ее удивили. Ей также нравились Ван Гог, Моне и Шагал, но встретиться с этими господами было весьма проблематично ввиду их некондиционного состояния. А Атаманов был современником и даже земляком и обитал неподалеку, в загородной резиденции. Настя надеялась увидеть его мастерскую, его картины. Возможно, под влиянием вкусного обеда Атаманов даже позволит ей понаблюдать за творческим процессом…

«Когда меня бросил Михаил, это было словно конец света, – думала Настя. – Да, я потеряла Мишу. Разве со мной могло случиться что-то более страшное? Выяснилось, что могло. Я потеряла саму себя. Трудно жить без любимого мужчины, но еще труднее – без себя самой. Не знаю, кто я и на что способна. Я пять лет прожила рядом с Платоновым, воспринимая себя сквозь призму его восхищенного взгляда. Теперь на меня никто не смотрит восхищенно, и что же? Кто я? Красавица, заурядность, умница, тупица? Не знаю… У меня нет собственных мыслей, нет оригинального мнения – я всегда прислушивалась к мнению Михаила или черпала подсказки из модных журналов… Нет, Мария определенно права. Нужно уехать. Там, за городом, в лесу, разберусь в себе и пойму, как жить дальше и какие цели ставить перед собой…»

Сборы закончились. Настя, по совету подруги, выбрала из гардероба самые простые вещи («Не забывай, ты экономка, а не герцогиня в изгнании!»). Упаковав дорожную сумку, девушка отправилась к соседям.

– Я готова.

– Мадам сейчас придет, – сказала Маша. Она нашла через Интернет театральную гримершу, пообещавшую превратить наливное яблочко в сухофрукт.

– А где пацаны и Рекс?

– На улице. Уже приходили восемь раз и принесли на себе тонну снега. Не наступи в лужу… Так, Настя, в чем ты поедешь?

– Я решила одеться скромно, как ты советовала. Поэтому еду в енотовом свингере. Ты его видела, такой, с вставками из золотистой кожи. Правильно?

Настя преданно смотрела на Машу, рассчитывая на одобрение.

– Ясно, – вздохнула подруга. – Я так и знала. Клинический случай. Держи вот. Китайский пуховик, шапка, валенки. Для тебя приготовила. Ну, надевай, что таращишься, как лемур.